Реакция на известие об Октябрьском вооруженном восстании в Петрограде не была однозначной в Грузии и Закавказье. Правда, советская историография в условиях строгой цензуры и идеологизации исторической науки рассматривала это событие односторонне, по заранее выработанному стереотипу: «Большая часть трудящихся масс Грузии, как и всего Закавказья... горячо приветствовала свержение господства буджуазии и установление рабоче-крестьянской власти» (*1). Но архивные документы свидетельствуют о другом. Например, из переписки ЦК РКП(б) с ЦК КП Армении о положении в Закавказье в 1917-1918 гг. можно почерпнуть объективные сведения о реакции масс на это событие. «Массы, главным образом рабочие и беднейшие крестьяне, – говорится в документе, – находились в полном неведении относительно все развивающейся великой пролетарской революции в России... Трудовые элементы народов Закавказья и Армении имели весьма превратное представление о той жестокой борьбе, которая велась в России между партиями, и на все смотрели под тесным углом зрения Закавказья, где против немногочисленной группы большевиков стояли крупные буржуазные и мелкобуржуазные партии...
Октябрьская революция опрокинула правительство Керенского. Это было полной неожиданностью для народов Закавказья. Когда был опубликован список народных комиссаров... никто, кроме сознательных рабочих, не знал их...
Было распространено мнение, что новое правительство народных комиссаров, если оно действительно свершившийся факт, будет существовать самое большее месяц-другой» (*2).
В первые дни Октябрьской революции сведения, поступавшие о ней в Грузию и Закавказье, были отрывочны и противоречивы. Этим и можно объяснить некоторую растерянность политических деятелей Закавказья. Так, Н. Жордания сначала не понял, что произошло 25 октября в Петрограде. Лидер грузинских меньшевиков думал, что там имел место какой-то инцидент, который «можно и следует ликвидировать». Поэтому в резолюции, предложенной им и принятой на заседании исполнительного комитета Тифлисского Совета рабочих и солдатских депутатов 26 октября, говорилось: «Интересы революции диктуют необходимость мирной ликвидации восстания на основе соглашения всей революционной демократии» (*3).
Через два дня на заседании Тифлисской городской думы Н. Жордания так излагал события в Петрограде: «Восстание в Петрограде доживает последние дни. Оно и с самого начала было обречено на неудачу, потому что такой тайно-заговорческий захват власти противоречит естественному ходу развития революции» (*4).
Грузинские социал-демократы были убеждены в неминуемости ликвидации последствий Октябрьского переворота. В своих мемуарах Н. Жордания писал: «Мы еще надеялись, что в России смогут положить конец большевизму, сумеют создать нормальное правительство» (*5).
Однако начавшиеся по предложению Л. Мартова (лидер-меньшевиков-интернационалистов) переговоры большевиков с эсерами и меньшевиками о создании «однородного социалистического правительства» закончились безрезультатно. Надо отметить, что позицию Л. Мартова на I I съезда Советов по вопросу о власти поддержал и представитель грузинских социал-демократов (меньшевиков) Д.А. Сагинашвили. Переговоры закончились безрезультатно, так как большевики не согласились с требованиями меньшевиков и правых эсеров отказаться от власти Советов и устранить из правительства «персонального виновника Октябрьского переворота» Ленина, назначить главой правительства одного из лидеров партии эсеров – Чернова или Авксентьева.
В самом ЦК большевиков не было единодушия по вопросу о составе правительства. Значительная часть большевиков склонялась в пользу создания общесоциалистического правительства. «Нам не удержаться! – кричали они. – Против нас слишком много сил! У нас нет людей. Мы будем изолированы, и все погибнет...» – так говорили Каменев, Рязанов и др. (*6)
Против Октябрьского вооруженного переворота, кроме социал-демократов меньшевиков, в Закавказье выступили и представители других партий. Федералисты в интересах демократии высказались «за поиски собственных путей и методов для ликвидации мирным путем преждевременного выступления большевиков», а дашнаки требовали «моральной изоляции большевиков со стороны всей российской демократии с целью оказания на них влияния» (*7).
Грузинские большевики, надеясь на популярность среди масс декретов о мире и земле, выдвинули лозунг немедленных новых выборов Советов, считая, что после Октябрьского вооруженного восстания им удастся получить большинство мест. Однако и после перевыборов меньшевики сохранили ведущие позиции в Тифлисском Совете, что дало им моральное право перейти к решительным действиям. Им удалось получить согласие большевиков на роспуск Делегатского собрания и захватить арсенал, что позволило вооружить гвардию и с ее помощью “обезоружить большевистские полки” (*8).
Имели ли большевики влияние на массы? На солдатские массы – несомненно. Что касается рабочих масс и средних городских слоев Тифлиса, рост этого влияния в ноябре по сравнению с летом 1917 г. был налицо, но не настолько, чтобы дать им возможность занятьлидирующее положение в Советах.
При выборах в Тифлисскую городскую думу 30 июля 1917 г. большевики получили 5,48% голосов (5,083), а в ноябре во время выборов в Учредительное собрание по Тифлису – 19,07% голосов (19,527) (*9). За меньшевиков голосовало соответственно 42 и 31,4%, за эсеров – 16,6 и 11,28% (*10).
11 ноября 1917 г. по инициативе меньшевиков “Комитет общественной безопасности” созвал в Тифлисе совещание по поводу организации местной власти в Закавказье, в котором участвовали представители всех политических партий, Краевого и Тифлисского Советов, ОЗАКОМа, командующий Кавказским фронтом, консулы стран Антанты. Совещание отказалось признать власть Совнаркома и вынесло решение о создании “Независимого правительства Закавказья”.
Большевики, участвовавшие в совещании, огласили декларацию, осуждавшую организаторов совещания, и покинули его.
15 ноября все участвовавшие в совещании партии взамен ОЗАКОМа для управления краем создали Закавказский комиссариат, председателем которого стал Е. Гегечкори (меньшевик). В декларации нового органа власти от 18 ноября отмечался временный характер этой власти, «лишь до созыва Всероссйиского учредительного собрания, а в случае невозможности его созыва она сохраняет свои полномочия до съезда членов Учредительного собрания от Закавказья и Кавказского фронта» (*11). В декларации говорилось о необходимости предпринять шаги к скорому и справедливому решению национального вопроса на основе самоопределения наций и проведения аграрной реформы.
20 ноября 1917 г. по инициативе грузинского интерпартийного Совета был созван первый национальный съезд Грузии, в работе которого приняли участие все политические партии, кроме большевиков. На съезде с докладом «Текущий момент и грузинский народ» выступил Н. Жордания. Сам факт, что партии, входящие в интерпартийный Совет, нашли возможным поручить доклад одному лицу, свидетельствовал об общей линии этих партий по обсуждаемому вопросу (*12).
Жордания начал доклад с тезиса о единстве интересов грузинского народа с интересами России. «Прошло сто лет, – отметил он, – со времени присоединения Грузии к России. Это присоединение не было результатом чьего-либо личного каприза или делом простой случайности. Оно было исторической необходимостью. В то время Грузия стояла перед дилеммой: восток или запад. И наши предки решили отойти от востока и обратиться в сторону запада. Но дорога к западу лежала через Россию, и, следовательно, идти в сторону запада означало соединиться с Россией.
Сто лет мы стоим на этой почве. Само присоединение к России произошло на следующих условиях: мы должны были оставаться в рамках Российского государства и у нас должно было оставаться право самоуправления в местных делах. Из этих условий лишь первое осталось в силе, второе было тогда же нарушено.
Много страданий, много горя перенесли мы в продолжение этих сто лет, но, несмотря на это, ни одна политическая партия не требовала отделения от России, так как это означало бы преклониться перед востоком. Этого никто не желал Все партии стали на один и тот же путь – старались изменить условия местной жизни при помощи России» (*13).
Затем Жордания, характеризуя текущий момент, назвал октябрьскую революцию преждевременной, а цель большевиков – осуществление социализма – несоответствующей положению и возможностям России. Слабость октябрьской революции, по его словам, заключалась в том, что ее предводители – большевики берут в свои руки достижение национальных целей (заключение мира, земельный вопрос), но стремятся достигнуть их своими фракционными способами. Большинство народа не согласно с такой тактикой, методом, при помощи которого большевики стараются разрешить указанные вопросы (*14).
Выражая общее мнение партий, входящих в интерпартийный Совет (*15), Жордания отметил, что их ориентация остается прежней – единство с Россией и восстановление революционной власти (т.е. власти Временного правительства – А.М.).
Кроме того, для завоевания на месте политической власти необходимо было, по словам Жордания, создание местного органа – сейма, с использованием для этого лиц, избранных в Учредительное собрание России.
В речи Н. Жордания была изложена также платформа партий, входящих в интерпартийный Совет, по национальному вопросу. Программа-минимум, изложенная Жордания, требовала полного самоуправления Грузии, у которой «должно быть право по своим местным делам издавать собственные законы, у нее должна быть своя национальная администрация. Если к тому времени в России будет постоянное войско, тут должно стоять наше войско, если же будет введена система народной милиции, то у нас должна быть организована собственная милиция. У нас должен быть свой суд, свои школы, одним словом, должны быть у нас национализированы все учреждения» (*16).
Здесь же было указано, что с общего согласия должен быть произведен раздел территории Закавказья. В заключении Жордания еще раз подтвердил, что «грузинская демократия хочет добиться местного самоуправления, оставаясь в пределах России».
Национальный съезд взамен интерпартийного Совета создал Национальный совет Грузии. 28 ноября 1917 г. на заседании исполнительного комитета Национального совета Грузии была выработана структура Совета и обсуждены организационные вопросы. Из состава Совета видно, что меньшевики в нем играли ведущую роль.
6 декабря Совет опубликовал обращение к грузинскому народу, в котором говорилось, что страшные итоги войны оказались роковыми для революции в России. Нарушилось политическое единство государства, расстроилась экономическая жизнь. Единого, признанного всеми центрального правительства не существует. «В этих условиях, – отмечалось в обращении, – по инициативе интерпартийного Совета Грузии был создан первый национальный съезд, который создал руководящий политический центр – Национальный совет Грузии, призванный выявить, возглавить и осуществить общественно-политические и национальные требования, защитить и упрочить революционно-демократические устремления грузинского народа.
Съезд принял решения по злободневным вопросам нации для претворения их в жизнь: национализации школы, суда, армии и администрации, введения земств и т.д. Национальному совету поручено потребовать и осуществить полное национально-территориальное законодательное самоуправление с осуществлением широкого самоуправления мусульманской Грузии, а также других окраинных мест, чьи жители изъявят желание войти в состав Грузии» (*17).
Таким образом, основные политические партии Грузии, кроме большевистской, не приняли идеи, провозглашенные октябрьской революцией, создали общий политический орган – Национальный совет, который должен был фактически возглавить страну. Причем все политические партии стремились защитить идеи Февральской революции совместно с российской демократией. В то же время на Закавказский комиссариат, ни Национальный совет Грузии хотя и не признали власти Совета Народных Комиссаров, но официально не объявили об отделении края от России. Это можно объяснить сложной внешнеполитчиеской обстановкой. Ведь война продолжалась и Закавказью противостояла Турция.
5 января 1918 г. в Москве было созвано Учредительное собрание, его большинство составляли победившие в демократических выборах представители меньшевиков и эсеров. Депутаты отказались признать советскую власть и декреты I I Всероссийского съезда Советов. В ответ на это большевики разогнали Учредительное собрание. Это был явно антидемократический шаг, ввергнувший Россию в пучину гражданской войны.
12 января 1918 г. Закавказский комиссариат, обсудив вопрос о политическом положении Закавказья, принял решение о созыве Закавказского сейма, который выполнял бы функции законодательного органа – парламента (*18).
В своих мемуарах Н. Жордания, обосновывая курс, взятый на отрыв Закавказья от Советской России, писал: «После разгона Учредительного собрания мы остались одни и должны были думать о себе. Это означало практически выделение из состава России и создание нашей жизни по собственному нашему усмотрению.
Это заключение вытекало из следующих всем известных фактов: большевистский переворот в России, авторитет которого мы не признавали; Брест-Литовский договор, вследствие которго мы теряли часть нашей территории.
Раз Россия отказалась нас защищать и, наоборот, подарила Турции нашу территорию, было ясно, что она сама отказалась от нашей страны, сама ушла и нас оставила одних» (*19).
10 февраля 1918 г. в Тифлисе прошло первое заседание Закавказского сейма. Его открыл председатель временного бюро по созыву Сейма Н. Чхеидзе.
13 февраля, на втором заседании, Н. Чхеидзе был избран председателем Сейма. Его кандидатуру от имени фракции дашнакцутюн предложил Качазнуни, поддержали: Лордкипанидзе – фракция социал-революционеров, Гаджинский – мусульманский социалистический блок, Н. Рамишвили – фракция меньшевиков, Мехтиев – партия мусульман России, Рустамбеков – партия «Муссават», Ласхишвили – социалист-федералист, Г. Гвазава – национал-демократ (*20).
Большевики Закавказья выступили с заявление протеста против созыва Сейма, а в день его открытия краевой и Тифлисский комитеты РСДРП(б) организовали многолюдный митинг протеста. Митинг был расстрелян по приказу Закавказского комиссариата. Выступая в Сейме с отчетом о работе Зкавказского комиссариата, Е. Гегечкори оправдывал действия правительства тем, что на митинге звучали призывы к свержению комиссариата и к организации манифестации против созыва Сейма (*21).
Подрывная деятельность большевиков против комиссариата, как отмечал в своем выступлении Е. Гегечкори, “особенно усилилась после того, как Совнарком в январе 1918 г. назначил С. Шаумяна чрезвычайным комиссаром всего Кавказа. Закавказский комиссариат предложил ему и секретарю в 24 часа покинуть пределы Закавказья. При неисполнении этих требований он подлежал аресту. С. Шаумян скрылся, и с тех пор начинается вся та история, которая разрасталась как снежный ком и разразилась той катастрофой, – подчеркнул Е. Гегечкори, – к которой я сейчас перейду. Это катастрофа в Александровском саду”. Далее он сообщил, что 10 февраля Закавказский комиссариат и штаб охраны получили сведения о том, что лица, подлежащие аресту, находятся на митинге и призывают толпу Сейма. Ничего другого не оставалось, как применить там силу, чтобы эти лица были задержаны. Итоги операции, по словам Е. Гегечкори, были таковы: один милиционер убит, другой обезоружен, третий ранен.
Применение оружия в целях разгона митинга вызвало справедливое недовольство Совета рабочих депутатов Тифлиса. Высказывались суждения, что нельзя стрелять в революционеров. В своем выступлении в Сейме Е. Гегечкори отмечал, что случилось «явление весьма прискорбное, нежелательное, тут двух мнений быть не может...»
Власти вынуждены были назначить комисиию для расследования этого инцидента. Но, как отмечает Н. Жордания в своих мемуарах, «верхи заранее знали, что результат расследования останется под сукном. В этот период я считал обязательными репрессии против большевиков: не дать им возможности действовать».
Чем можно объяснить такую позицию Н. Жордания по отношению к большевикам? В начале 1918 г. большевики активизировали свою пропаганду, особенно среди крестьян. Активизации большевиков способствовали неразрешенность аграрного вопроса в деревне и возвращение с фронта солдат, знакомивших массы с Декретом о земле I I Всероссийского съезда Советов. Недовольство крестьян вылилось в вооруженные выступления под руководством большевиков весной 1918 г. в Лечхуми, Мегрелии, Душети, Абхазии, Шида Картли. В апреле 1918 г. советская власть была установлена в Сухуми, а затем на всей территории Абхазии, за исключением Кодорского участка, где восстание было подавлено регулярными войсками под командованием полковника Кониева (Кониашвили) и Народной гвардией во главе с В. Джугели. Еще ранее, в марте 1918 г., восстанием крестьян был охвачен Цхинвальский район. Это восстание также было подавлено войсками и гвардейцами, а во второй половине февраля 1918 г. восставшие крестьяне Лечхуми также установили в своем уезде советскую власть. Закавказский сейм объявил уезд «вне закона».
Репрессивные меры, применявшиеся Закавказским сеймом и Народной гвардией против восставших крестьян весной 1918 г., объяснялись и внешнеполитическими факторами. В условиях турецкого наступления создалась реальная угроза захвата турками всего Закавказья. В то время внутри страны существовали определенные силы, ориентировавшиеся на Турцию. Так, например, с просьбой о покровительстве к туркам обратились представители имущих классов Абхазии. С помощью турецких войск они рассчитывали свергнуть советскую власть в регионе. В связи с этим А. Чхенкели сообщил Национальному совету Грузии: «Турки решили послать войска для занятия Сухуми и начали соответственную подготовку. Однако вскоре ими было получено известие о взятии Сухуми нашими войсками и изгнании большевиков» (*22).
15 февраля 1918 г., на третьем заседании Сейма, представители фракций огласили декларации, которые раскрывают позиции политических партий по всем основным вопросам революции.
Н. Жордания по поручению фракции меньшевиков и мусульманской организации меньшевиков «Гуммет» выступил с заявлением, в котором изложил основные взгляды этих фракций «на переживаемую революцию». «Есть два мнения, – отметил Жордания, – две точки зрения, разделяемые демократией, с одной стороны, и, с другой стороны, большим течением, известным под именем большевизма, и между этими течениями есть ничем не примиримая борьба. Мы думаем, что нынешняя революция и по своим внутренним, и по своим политическим целям не выходит из пределов товарного хозяйства, что эта революция не касается основ буржуазного общества.
И это мнение вытекает не из нашего желания, наоборот, наше желание, чтобы эта революция смела все буржуазное общество и мы пришли бы к царству социализма. Основа нашего мировоззрения лежит не в желании, а в самых объективных условиях.
...Общественная наука давно установила, что революция нуждается не только в субъективной возможности, но в возможности объективной.
...Сила имеет большое значение во всех переворотах, но никакими усилиями вы не получите из старого общества то, чего там не было. Если нет зародыша в утробе, акушер оттуда плода не извлечет. Если вы захотите углубить революцию в этом направлении (в направлении социализма – А.М.), мы получим не революцию, а получим реакцию» (*23) . Н. Жордания исходил из формулы меньшевиков об отсутствии в России предпосылок для социалистической революции.
Касаясь аграрного вопроса, Жордания признал, что он не получил своего разрешения. «Мы имеем декреты, но они остались на бумаге», – подчеркнул он. Меньшевики выступали за передачу земли без выкупа «крестьянству всех наций Закавказья» (*24).
Позиция меньшевиков по национальному вопросу была следующей: «Мы этот вопрос, – сказал Жордания, – всегда мыслили в двоякой форме: в форме отношения Закавказья к центру и в форме отношения населяющих наш край национальностей друг к другу. Волею судеб первый вопрос снят с очереди. Мы не знаем, в какую форму будут облечены наши отношения с Россией. Вы знаете, что судьба наша не в наших руках; мы не знаем, какую волю нам продиктует мирный договор с Турцией. Но мы всегда стремимся к России, но, к сожалению, эта Россия все дальше и дальше от нас отделяется, мы не знаем, как ее догнать, как ей подать руку. У нас в Закавказье есть внутренний национальный вопрос, сложный и запутанный» (*25).
Как же хотели разрешить этот “сложный и запутанный” вопрос меньшевики? Они считали необходимым незамедлительное проведение в жизнь «территориального разграничения национальностей, с образованием национально-территориальных кантонов с полным внутренним самоуправлением и обеспечением прав национальных меньшинств».
От имени тюркской демократической партии «Муссават» («Равенство») и беспартийной мусульманской демократической группы выступил Агаев, который изложил позицию своей фракции. «Великая русская революция 1917 года (имеется в виду Февральская революция – А.М.), – отметил Агаев, – установила демократическую республику и признала за отдельными угнетенными народностями право на самоопределение на основе национально-территориальной и культурно-национальной автономии. Таковы были чаяния всех невеликорусских народов...»
Агаев далее подчеркнул, что неумелая тактика руководителей Февральской революции и непонимание ими задач момента привели страну на край гибели. Полное крушение потерпели надежды, возлагавшиеся отдельными народностями на верхи российской революции. «Принцип централизма, – продолжал Агаев, – доказал полное свое банкротство и несостоятельность. Мы смотрим на настоящий Сейм как на Учредительное собрание, долженствующее разрешить все наши чаяния и все кардинальные краевые вопросы... войны, земельный, национальный, рабочий... (*26)
Партия «Муссават» по вопросу о мире придерживалась позиции демократического мира без аннексии и контрибуции на основе самоопределения народностей, а в аграрном вопросе требовала передачи земли безмозмездно в руки народа. Ближайшей задачей в разрешении национального вопроса эта партия считала практическое осуществление национально-территориальной автономии в Азербайджане. Формирование войсковых, притом национальных, частей, по мнению партии, являлось настоятельно необходимым.
Представитель армянской революционной партии дашнакцутюн Качазнуни изложил ее позицию по вопросам «о власти, о мире, аграрному, национальному». Дашнаки однозначно считали, что власть должна быть однородносоциалистической. они требовали полной отмены частной собственности на землю и «немедленную передачу всех земель безвозмездно трудовому народу на началах уравнительного землепользования». Партия дашнаков выступала за немедленное заключение мира без аннексии и контрибуции на основе самоопределения народов. Позиция этой партии по вопросам войны и мира, о власти, национальному, рабочему, аграрному была близка, а по некоторым вопросам совпадала с позициями других политических партий России и Закавказья, в частности с позициями эсеров, меньшевиков, большевиков и др. Дашнаки требовали установления 8-часового рабочего дня, государственного страхования и охраны труда рабочих, обобществления крупных финансовых, промышленных и торговых предприятий (*27).
Позиция дашнаков по национальному вопросу сближалась с позицией грузинских меньшевиков. Дашнаки, так же как и они, были сторонниками территориального размежевания Закавказского края «на самостоятельные кантоны народов и объединения их в общую Закавказскую Федерацию» (*28).
От имени фракции социалистов-революционеров выступил Лордкипанидзе, который высказывался за «организацию власти однородно-социалистической, ответственной перед Закавказским сеймом».
Эсеры выступали за обобществелние средств и орудий производства и социализацию земли. В национальном вопросе они отстаивали принцип национально-территориаьной автономии. «Мы будем настаивать, – подчеркнул в своем выступлении Лордкипанидзе, – на том, чтобы новая власть постаралась создать национально-территориальную власть на Кавказе». Далее он отметил, что фракция эсеров, имея в виду разноплеменность населения Закавказья и запутанность межнациональных отношений, «будет всеми силами стремиться, в полном соответствии с постановкой национального вопроса в программе партии, к удовлетворению национальных потребностей всех народностей Закавказья и сплочению трудовой демократии под знанием социалистического интернационала» (*29).
Г. Ласхишвили зачитал декларацию грузинской революционной партии социалистов-федералистов. По национальному вопросу их программа носила противоречивый характер. С одной стороны, Ласхишвили заявил, что видит «торжество идей своей партии, 18 лет тому назад провозгласившей свободный союз свободных народов России, и разрешение волновавших ее национальных вопросов». С другой – он утверждал, что «общее законодательство и общее управление этими народами было бы бесценным топтанием на месте, было бы хоть и бессознательным, но все же подчас саботированием одной части населения против другой», поэтому федералисты считали, что для обслуживания общих интересов народов Закавказья «нужно создание другого Сейма, опирающегося на национально-территориальные единицы» (*30).
Главную задачу Сейма федералисты видели в решении вопроса о размежевании закавказских народностей, ибо «без этого невозможно ни самоуправляться, ни самоопределяться».
«Мы, социалисты-федералисты, – продолжал Ласхишвили, – давно призываем народы Кавказа к разрешению вопросов о территориях, но до сих по почти ничего в этом отношении не сделано. В основание размежевания мы кладем принцип национального расселения, затем вводим коллективный опрос населения, референдум, в особенности на периферии, и требуем самого широкого обеспечения прав меньшинства» (*31).
Этот пункт прогарммы федералистов по национальному вопросу совпадал с резолюцией, принятой VI съездом меньшевиков Закавказья в июне 1917 года, по национальному вопросу, в которой говорилось, что границы территориального самоуправления устанавливались по принципу реального расселения той или иной национальности, при этом принимались во внимание хозяйственные и бытовые условия. «При сдвиге национальных границ должен быть проведен референдум в тех местностях, кои являются спорными при определении границ» (*32).
На наш взгляд, принцип реального расселения для Грузии и всего Закавказья был неприемлем в условиях, когда царское самодержавие, покорив Закавказье, ввело свое административное деление края на губернии, исходя из интересов военно-колониальной администрации, что привело к нарушению исторически сложившихся национально-территориальных границ.
Ошибочным было также решение совещания национал-демократов, меньшевиков и социалистов-федералистов по национальному вопросу, состоявшегося 16 апреля 1917 г. в Тифлисе, на котором партии, обсудив вопрос о границах Грузии, приняли тезис о ее бесспорных и спорных территориях (*33).
Бесспорной решили считать территорию, где грузины составляли большинство населения. Спорные территории – окраинные районы, где грузины не составляли большинства. Вопрос о будущем устройстве этих территорий должен был решиться опросом и референдумом местного населения (*34).
Такой подход не давал возможности при размежежвании между Грузией, Арменией и Азербайджаном исходить из принципа исторической принадлежности территории, а ведь известно, что в результате русско-турецких войн на территории Грузии осело много армян, греков. Впоследствии, после объяления независимости Грузией, Азербайджаном и Арменией, встал вопрос о государственных границах между ними. Взаимоотношения обострились, начались вооруженные конфликты. Всем известна армяно-грузинская война в декабре 1918 г. из-за принадлежности Борчалинского и Ахалкалакского уездов и района Лоре. Правительство Армении не желало признавать эти исторически принадлежавшие Грузии территории в ее составе. Причем меньшевиков, которые стояли тогда во главе правительства, армяне обвиняли в нарушении ими же принятого тезиса о разрешении спора о границах «по принципу реального расселения той или иной национальнсти».
Г. Гвазава зачитал декларацию национал-демократической партии Грузии, которая объявила себя сторонницей принципа самоопределения народов и их союза, «основанного на свободном отношении и свободном договоре». Национал-демократы поддержали идею национально-территориального размежевания народов Закавказья. Они критиковали политические партии России, которые оставили «без внимания идею самоопределения народов».
«В настоящее время, – заявил Гвазава, – господствуют большевики. А прежде разве было лучше, когда господствовали кадеты? Кадеты только теперь говорят о самоопределении народов. Разве мы не знаем программы кадетов? разве не они думали захватить Константинополь и еще более утвердить империализм? Разговор об Учредительном собрании лишен всякого основания, это сказка – опасная для нас. Это надо отбросить...
Российская революция провозгласила свободу самоопределения народов, но эта идея была оставлена почти без внимания. Это был только лозунг, но ни одна партия при воплощении его в жизнь этого вопроса не разбирала. Этого направления придерживаются даже большевики, которые объявили, что все народы могут самоопределяться, а сами объявили войну Украине и другим народностям. И другие партии, как, например, наши меньшевики, совершено забыв национальную идею, стали углублять революцию, углублять классовую борьбу.
...Главное значение этой революции, одна из главных ее идей – это раскрепощение народов, и я это приветствую. Вот с этой точки зрения мы должны подходить к конструкции власти, к тому вопросу, который стоит перед нами» (*35).
Затем Гвазава стал излагать историю взаимоотношений Грузии с Россией. Он отметил: «Я не могу забыть особого положения Грузии. Этот маленький народ имеет свои договорные отношения к России.
В 1783 году Россия заключила договор с Грузией, в силу которого она обязалась охранять границы Грузии и ее свободу... Некоторое время этот договор существовал. Но в конце концов русский империализм растоптал, разорвал этот договор. Но были другие народы в Европе. Была Франция, которая протестовала, была Англия, которая тоже заявила протест. Те договорные отношения, которые существовали с Россией, вошли в сферу международных отношений. Далее, имеется известное обстоятельство, подписанное Омар-пашой, генералиссимусом оттоманской армии в 1855 году... Это обстоятельство изложено в письме, где заявляется, что территория Грузии свободна,что здесь должно быть свободное право. На вопросе о международном положении Грузии останавливался Парижский конгресс. Англия предложила тогда России очистить территорию Грузии потому, что территория эта занята нелояльно, это мы находим в параграфе 30-м Парижского трактата, где говорится о лояльности владений России на Кавказе. Имеется также петиция, внесенная представителями грузинского народа в в Гаагскую конференцию в 1907 году, на что все обратили внимание и о чем писали все газеты» (*36).
Таким образом, национал-демократы Грузии главное значение и Февральской и Октябрьской революций видели в создавшейся возможности практического осуществления идеи раскрепощения и самоопределения народов Российской империи, что не хотели исполнить ни кадеты, ни большевики и ни какая-либо другая всероссийская политическая партия. Национал-демократы в связи с открытием Закавказского сейма считали анахронизмом существование Советов рабочих и солдатских депутатов, а по аграрному вопросу считали необходимым передать землю за выкуп крестьянам, что и было впоследствии осуществлено правительством независимой Грузии, в котором ведущие позиции были у социал-демократов (меньшевиков).
Основные политические партии в Сейме весной 1918 г. отвергли идеи октябрьской революции, правильно считая их утопическими, исходя из анализа общественно-экономической обстановки в России. Ведущие позиции в Сейме были у социалистических партий, которые в отличие от большевиков считали, что в России нет объективных предпосылок для социалистической революции. Основные политические партии хотели вести преобразование в России по демократическому пути, последовательно осуществляя идеи Февральской буржуазно-демократической революции. По национальному вопросу партии считали необходимым национально-террториальные размежевания в Закавказье, оставаясь в составе демократической России.
Большевики, которые отказались участвовать в работе Сейма, поддержали Ленина и его декреты о мире и земле, а в национальном вопросе они оставались на позиции областной автономии для Закавказья. Этот лозунг в условиях, когда под влиянием национальных советов и в силу сложной внешнеполитической обстановки шел процесс национально-территориалного размежевания в крае, звучал архаично и догматически. Он не отвечал требованиям национально-освободительной борьбы. Нужен был диалектический подход к тактике по национальному вопросу. Налицо были игнорирование и недооценка национального вопроса как одного из основных компонентов социальной революции в многонациональном государстве грузинскими и закавказскими большевиками.
Мы уже отмечали, что работа Сейма протекала в сложных внешнеполитических условиях. 5 декабря 1917 г. по предложению турецкого командующего Вехиб-паши было заключено временное перемирие на Кавказском фронте. В декабре-январе между Германией и Советской Россией велись переговоры о заключении мира. Не имея возможности вести войну и оказать сопротивление германскому натиску, советское правительство вынуждено было принять ультиматум Германии подписать Брест-Литовский договор, который касался и Закавказья. Турция получила Карс, Ардаган, Батуми. Закавказский сейм отказался принять условия Брестского договора и предложил Турции начать мирные переговоры. Выступая в Сейме 15 февраля 1918 г., Н. Жордания заявил: “Такой мир, какой подписали большевики, мы такого мира не подпишем, и мы считаем, что лучше умереть с честью на посту, чем опозорить и предать себя на проклятие потомков”. В Трапезунд для переговоров с турками была послана делегация во главе с А. Чхенкели. В нее вошли Абашидзе – меньшевик, Гайдаров – мусульманский социалистический блок, Гвазава – национал-демократ, Качазнуни – дашнак, Ласхишвили – федералист, Хан-Мамедов – муссаватист, А. Хатисов – дашнак, Чикалин – эсер. Однако начавшиеся в Трапезунде мирные переговоры ни к чему не привели.
В марте 1918 г. турки перешли в наступление, заняв в течение двух месяцев Карс, Ардаган, Батуми, Озургети, Ахалцихе. Все резче стали проявляться разногласия между меньшевиками, муссаватистами и дашнаками в Сейме.
Неудачи на фронте вынудили закавказское правительство пойти на уступки. Оно заявило о принятии условий Брест-Литовского мирного догомора. Было решено возобновить переговоры. Однако турецкое правительство в качестве предварительного условия для возобновления переговоров потребовало официального объявления независимости Закавказской республики. Это они могли сделать лишь в том случае, если бы Закавказье вышло из состава России, сделалось независимым и, значит, стало бы для них легкой добычей.
9 апреля 1918 г. Сейм большинством голосов принял резолюцию о провозглашении Закавказья независимой республикой. Дебаты, которые происходили при обсуждении данного вопроса в Сейме, наглядно свидетельствовали, что среди политических партий не было полного единства, была лишь боязнь отрицательных последствий такого шага. Довольно осторожно действовали в этом отношении лидеры меньшевиков. Этим и объясняется, что во время голосования в Сейме по вопросу об отделении Жордания воздержался.
В самой партии выражали недовольство по поводу объявления независимости Закавказья. После обсуждения этого вопроса на заседании областного комитета 2 апреля 1918 г. было принято постановление – устроить партийные собрания, на которых руководящим товарищам поручалось разъяснить причину объявления независимости (*37).
Против отделения Закавказья от России выступили кадет Семенов и левый эсер Туманов. Семенов, предупреждая об отрицательных внешнеполитических последствиях акта о независимости, заявил: «Объявив свою независимость, вы войдете в турецкую ориентацию, поневоле вы становитесь частью Турции или вассальной, или протекторатом (здесь Семенов не учитывал германский фактор и интересы Гремании в Закавказье и, в частности, в Грузии – А.М.). Отделив Закавказье, вы пойдете дальше, вам придется отделять восточное Закавказье, Азербайджан, Грузию от Закавказья, а там, может быть, делить Грузию на части: на Имеретию, Картлию, – вернетесь к тому, что было после C I I в.» (*38)
Левые эсеры заявили о нецелесообразности провозглашения независимости Закавказья в тот период. Их представитель Л. Туманов отмечал:
«Я говорю от имени той части фракции социалист-революционеров, которая энергично возражает против провозглашения в настоящий момент независимости Закавказья.
Пусть не покажется странным такое заявление в устах представителя партии, на знаменах которой всегда были написаны святые слова о самоопределении народов...
Мы возражаем по соображениям целесообразности. Тут представитель комиссии по вопросу о независимости Закавказья заявил о том, что будто бы народы Закавказья всегда стремились к независимости и сейчас осуществят свою давнишнюю мечту. Но, граждане, члены Сейма, мы знаем, что народы Закавказья имели возможность в течение года объявить о своей независимости, о своих взглядах, о своих идеалах, о своей самостоятельности, и ни один народ не поставил вопроса о полном отделении от России. Если сейчас возникла эта идея об отделении, о независимости, то нужно честно признать, что она исходит от турецких империалистов.
...Если сейчас ставится вопрос о том, будто провозглашение независимости является следствием волеизъявления народов Закавказья, то я спрашиваю вас – почему вы не прибегаете к помощи референдума?
...Независимость, провозглашенная в такой обстановке, в какой находитс сейчас Закавказье, есть переход к полному рабству Турции.
Мы уверены, что это явление вызвано... неправильной оценкой момента; оно вызвано желанием как-нибудь достигнуть мира с Турцией» (*39).Между тем Турция, воспользовавшись объявлением независимости Закавказья и отказом Сейма признать Брест-Литовский договор, продолжила наступление. Н. Жордания в своих мемураха отмечает: “Последствий не пришлось долго ждать – турки ворвались в Грузию и заняли Ахалкалакский уезд, весь Азербайджан и три четверти Армении. Только при помощи немцев мы сумели их остановить около Тифлиса. В их руках были города Баку и Батум, и они еще хотели присоединить Тифлис... (*40)
Турецкая экспансия в Закавказье встревожила страны Антанты. Американский консул в Тифлисе Смит в телеграммах от 10-12 марта 1918 г. в Госдепартамент США сообщал о крайне критической обстановке, сложившейся в Закавказье вследствие турецкой агрессии, и настаивал на оказании финансовой и материальной помощи Закавказью. В апреле Госдепартамент США отдал соответствующие поручения послам США в Англии и во Франции. В телеграмме государственного секретаря США Лансинга послу США во Франции Шарпу от 25 апреля 1918 г. отмечалось:
Ситуация на Кавказе крайне критическая: турки наступают, армянам грозит полное уничтожение, хотя при соответствующем руководстве и финансовой помощи последние смогут обеспечить большую военную силу. Британское представительство должно принять более основательные меры, если желает как-то спасти положение.
Тифлисский консул сообщает, что Германия осуществляет свой план использования местного мусульманского населения. Татары и маскирующиеся под местных жителей турки, которых турецкие мусульманские лидеры снабжают большими деньгами, ведут лихорадочную деятельность, провоцируя беспорядки, схватки между мусульманскими племенами и казаками Терека. Вооруженные мусульмане нападают на армянские деревни и военные подразделения. Ситуация ухудшается невмешательством союзников. Требования, предъявляемые Турцией на часть Кавказа, заставили грузин предложить союз с Арменией. Оборона фронта зависит целиком от армян,т.к. их нынешние силы составляют 15000 человек из турецких подданных и 2500 – подданных России. При определенном содействии грузины смогут вооружить 30000 человек. Премьер-министр просит помощи и утверждает, что армяно-грузинская армия удержит турок, но без немедленной финансовой помощи и надежды на военную помощь Великобритании в будущем турки смогут оккупировать любую кавказскую территорию. Если не будут приняты срочные меры, то в течение 2-х месяцев такая оккупация и резня армян будут иметь место наверняка...
Прошу передать все сказанное Военному Совету Союзников... (*41)
Председатель США в Военном Совете Союзников генерал Блисс запросил Британское военное министерство о имеющейся у него информации о событиях в Закавказье. Британское военное министерство прислало следующую информацию:
1. В начале декабря стало ясно, что русские армии на Кавказе больше не могут обеспечивать защиту Армении, и 18 декабря по всему Кавказу было объявлено перемирие, в расчете на заключение мира. Тем временем 19 декабря в результате совещания Военного кабинета накануне британский представитель на Кавказе получил указание разрешить армянским и грузинским властям закупить у русских столько оружия и снаряжения, сколько они смогут использовать, а также обещать такую финансовую помощь, какая им потребуется в рублях.
2. Считая, что единственная надежда на успех лежит в объединении различных наций – армян, грузин и татар – в одну оппозицию против турок, были предприняты все меры для осуществления этого плана через национальные советы и национальных лидеров, но безрезультатно. Бакинские татары открыто настроены протурецки. 11 марта пал Эрзерум, 13 апреля – Батум. Мирные переговоры в трапезунде были прекращены закавказским правительством, несмотря на желание грузинской делегации их продолжить. Конец близок и неизбежен... (*42)Об отношении стран Антанты, в частности США, к событиям, разыгравшимся в Закавказье в результате турецкой экспансии весной 1918 г., можно судить по содержанию письма исполняющего обязанности госсекретаря США Фрэнка Полка послу США в Великобритании Пейджу от 31 июля 1918 г., в котором сообщалось:
Сэр, я получил телеграмму мистера Лафлина №287 от 12 июля, в которой Госдепартаменту сообщается суть неофициального сообщения, полученного Вами из Министерства иностранных дел, касательно положения Армении на Кавказе.
Я также получил два письма от специального посланника армянского каталикоса в Вашингтоне д-ра Г. Пасдермаджяна, в которых он подчеркивает критическую ситуацию на Кавказе; пользу, которую союзники могут извлечь для себя, предотвратив оккупацию Кавказа Германией и Турцией; услуги, которые армяне и грузины могут оказать союзникам, если те им помогут; и наконец, просит денежную помощь у США.
16 апреля Департамент телеграфировал в посольство в Париже с просьбой сообщить об отношении к этому воросу Военного Совета Союзников.
Департамент получил ответ генерала Блисса от 6 и 7 мая. Я посылаю Вам для ознакомления, но не для передачи в Министерство иностранных дел, копии или краткие изложения этих и других документов по данному вопросу.
Американский народ и правительство США интересуются ситуацией на Кавказе, армянским вопросом и положением христиан на Востоке по нескольким причинам.
1. Уже почти сто лет американский народ не жалеет усилий для морального и культурного благополучия христиан, живущих в Турецкой империи. В этих странах существует несколько сот американских религиозных, благотворительных и культурных (образовательных) учреждений, существующих за счет пожертвований Америки и занимающихся, практически только христианскими народами.
2. Американский народ не может оставаться равнодушным к нетурецкому населению Турции, особенно к армянам... с 1915 г. Американский комитет помощи Армении и Сирии, работа которого ведется с одобрения президента, обратился с призывом к народу и на сегодняшний день собрал более 11000000 долларов.
3. Как одна из воюющих стран, США, естественно, интересуются тем, что предпринимает Германия для того, чтобы занять доминирующее положение на Ближнем Востоке.После революции в России положение Германии улучшилось, сначала в европейской части России, затем в Закавказье. Она помогла своему союзнику Турции не только снова оккупировать области Трапезунда, Эрзерума и Вана, которые она до того утратила, но даже обеспечила ей в Брест-Литовске передачу русских территорий Батума, Карса и Ардагана. Немцы и турки без особого труда вторглись в эти области, оккупировали и другие и даже вошли на территорию Ирана. В глазах исламского мира и народов центральных держав продвижение германо-турецких сил означало моральную победу, давая тем временем завоевателям стратегические и материальные преимущества. Эти наступления угрожают самому существованию в этих странах христиан, тех, которых германо-турецкие завоеватели сочтут помехой в своих амбициях в устремлении на Восток, а также создают серьезные трудности для стран Антанты.
Будучи в Тифлисе, г-н Смит, американский консул, обратил внимание Госдепартамента на критическое положение дел на Кавказе и дал вполне определенные рекомендации, представленные вниманию правительства Великобритании. Однако у меня создалось впечатление, что Министерство иностранных дел считает, что мистер Смит просто хочет обеспечить армянам помощь от союзников (см. выше №8500 от 4 февраля и упомянутые выше телеграммы из Парижа).
Однако задачей мистера Смита была не только помощь грузинам и армянам. Он хотел предостеречь союзников от опасностей на Ближнем Востоке, убедить их, в интересах самой Антанты, использовать эти христианские народы, их военную силу, взяв на себя руководство ими и финансирование, чтобы помешать центральным державам укреплять свои позиции на Ближнем Востоке и в Азии.
Департамент не раполагает надежной и подробной информацией о действительном положении на Кавказе. Но после отъезда мистера Смита из Тифлиса ситуация здесь сильно изменилась, поскольку германо-турецкие войска прошли дальше на Кавказ и в Азербайджан, а британские войска продвинулись в Персию.
Судя по речи доктора Кюльмана (министр иностранных дел Германии) от 24 июня, опубликованной в «Журналь де Женев», правительство Германии признало “независимость” Грузии. Там говорится, что доктор Кюльман заявил, что Грузия послала своего министра иностранных дел и немцы начали с ним «серьезные» переговоры, и, чтобы получить точное представление о положении на Кавказе, немцы послали генерала Фон Кресса в Тифлис с дипломатической миссией. Под аплодисменты доктор Кюльман сказал: «Мы желаем государству Грузия, ее храброму народу, ее богатой земле счастливого будущего. Что касается нас, мы охотно сделаем все, что от нас зависит, чтоб укрепить добрые отношения между Грузией и Германией». Однако контраст совершенно очевиден, когда он говорит об Армении. Он говорит, что в то время, как малозначительные национальные группы присоединились к Грузии, «Армения пыталась превратиться в автономное государство». Это было единственное упоминание об Армении и армянах.
Тон турецкой прессы также важен. Она с симпатией отзывается о Грузии, но очень недружелюбно об «армянских бандах».
Заявление доктора Кюльмана, тон турецкой прессы и другие факты указывают на то, что центральным державам удалось полностью взять под свою власть Грузию, тогда как армяне остались вне их влияния и, по некоторым данным, продолжают бороться.
Имея данную информацию и приложения к ней, я прошу Вас повидать Бальфура и сказать ему, что, учитывая исторический интерес народа США к армянам, Департамент будет благодарен Вам, если Великобриатния пояснит свое отношение к положению на Кавказе и будет информировать нас, шаг за шагом, о конкретных мерах, принимаемых для поддержания участия Армении в деле Союзников (*43).
Державы Антанты не могли оставаться равнодушными, видя укрепление позции Турции и Германии в столь важном стратегическом регионе, каким было Закавказье, но остановить противника они не смогли.
На возобновившихся 11 мая 1918 г. в Батуми переговорах (Германия участвовала в качестве посредника) Турция, ободренная военными успехами, предъявила более тяжелые условия, чем предусматривал Брест-Литовский договор. Закавказье должно было уступить две трети Эриванской губернии, Ахалцихский и Ахалкалакский уезды Тифлисской губернии, и под контроль Турции переходила Закавказская железная дорога.
В правительственных кругах Турции наблюдались три течения по вопросу об отношении к Закавказской Республике:
первое – во главе с Вехиб-пашой – считало, что во время переговоров надо придерживаться условий Брест-Литовского договора;
второе – возглавлявшееся Талаат-Беем – считало необходимым отнять у Закавказья и другие территории;
третье – во главе с Энвер-пашой – требовало присоединения к Турции всего Закавказья (*44).В письме А. Чхенкели в Национальный совет Грузии о ходе переговоров в Батуми говорилось, что турки стремятся аннексировать и превратить Азербайджан в провинцию Турции, посадив там ханом брата Энвер-паши Нури-пашу (*45).
Повсюду в Закавказье турки имели своих агентов, которые вели пропаганду среди мусульманского населения и со всех концов края, даже из маленьких городков, где проживали мусульмане, направляли в адрес турецкой делегации в Батуми инспирированные этими агентами просьбы о покровительстве (*46).
Мусульманский комитет Ахалциха передал турецкой делегации просьбу о немедленном присоединении уезда к Турции. В ответ на это делегация Закавказского сейма представила статистические сведения, согласно которым из 100-тысячного населения Ахалцихского уезда мусульмане составляли лишь 26тыс (*47).
С просьбой о покровительстве к туркам обратились и предствители абхазского дворянства (*48), которые с их помощью надеялись свергнуть в Сухуми советскую власть, установленную Е. Эшбой.
В связи с этим А. Чхенкели сообщал Национальному совету Грузии: «турки решили послать войска для занятия Сухуми и начали соответствующую подготовку. Однако вскоре ими было получено известие о взятии Сухуми нашими войсками и изгнании большевиков. Это известие подействовало на них как гром среди ясного неба, ибо такого поворота событий они не ожидали и вынуждены были отказаться от своих замыслов» (*49).
Переговоры с Турцией в Батуми обнажили всю глубину существовавших противоречий между меньшевиками, муссаватистами и дашнаками – ведущими политическими партиями Сейма – по вопросам внутренней и внешней политики. Муссаватисты явно тяготели к Турции и не прочь были установить ее протекторат. В этих сложных внешнеполитических условиях Национальный совет Грузии решил обратиться за помощью к Германии и просить ее о покровительстве. 14 мая соответствующая просьба была направлена правительству Германии. В ней говорилось:
1. Грузинский Национальный совет выражает желание и просьбу, чтобы Германия всемерно способствовала, как можно, безболезненному разрешению международного и политико-государственного вопросов Грузии.
2. Просить ген. Лоссова принять соответствующие меры, чтобы германские войска продолжили свой путь на Северный Кавказ и настолько приблизились к границам Грузии, чтобы можно было с ними установить контакты и обеспечить Грузию от опасностей извне.
3. Просить ген. Лоссова, пока удастся это сделать, оставить в Грузии германских пленных и офицеров и поручить им военную организацию, чтобы грузинское правительство имело бы возможность использовать эти войска для установления внутреннего порядка и борьбы с анархией (*50).Турки стремились до предъявления нового ультиматума занять некоторые важнейшие пункты края и поставить всех перед свершившимся фактом. Главной их целью было покорение Кавказа. Не предъявляя официально ультиматума, они фактически осуществили его на практике. В связи с этими действиями Турции генерал фон Лоссов советовал представителям Грузии незамедлительно провозгласить независимость Грузии и просить Германию о покровительстве. Это был единственный путь, по словам фон Лоссова, который спас бы Грузию от турецкого нашествия и гибели (*51).
Надо отметить, что Германия, встревоженная продвижением турок в глубь Закавказья, заставила их 27 апреля 1918 г. подписать секретное соглашение о разделе сфер влияния в Закавказье (*52). Грузия осталась в сфере влияния Германии. Таким образом, Германия и без приглашения со стороны Грузии намеревалась утвердиться в Закавказье, но официальное обращение Грузии за помощью давало ей возможность прийти не в качестве «оккупанта», а в качестве покровителя и иметь дело с лояльно относящейся к ней страной. Не случайно немецкое командование охотно откликнулось на просьбу Грузии, ибо, как вспоминает фельдмаршал Э. Людендорф, это позволило независимо от Турции «добраться до кавказского сырья и приобрести влияние на эксплуатацию железной дороги, идущей через Тифлис. Ввиду того я ходатайствовал перед имперским канцлером за удовлетворение пожеланий» (*53).
24-25 мая 1918 г. состоялось заседание исполнительного комитета Национального совета Грузии под председательством Н. Жордания. Участников заседания ознакомили с телеграммами и письмом главы закавказской делегации на переговорах с турками А. Чхенкели, в которых он, обрисовав сложную ситуацию, создавшуюся на переговорах, требовал ускорить провозглашение независимости Грузии.
Было решено принять рекомендации Чхенкели и после объявления Сеймом решения о самороспуске провозгласить Акт о независимости Грузии.
На заседани Национального совета 25 мая обсудили также вопрос об организации правительства. Утвердили следующий состав кабинета министров:
“1. Председатель и министр внутренних дел – Н. Рамишвили
2. Иностранных дел – А. Чхенкели
3. Военный – И. Гиоргадзе
4. Финансов, торговли и промышленности – Г. Журули
5. Народного просвещения – Г. Ласхишвили
6. Земледелия и труда – Н. Хомерики
7. Юстиции – Ш. Месхишвили
8. Путей сообщения – И. Лордкипанидзе” (*54).Было принято предложение И. Церетели именовать впредь Национальный совет Грузии парламентом Грузии.
26 мая в 3 часа пополудни Закавказский сейм объявил себя распущенным. В решении Сейма говорилось: «Ввиду того что по вопросу о войне и мире обнаружились коренные расхождения между народами, создавшими Закавказскую Независимую Республику, и потому стало невозможно выступление одной авторитетной власти, говорящей от имени Закавказья, Сейм констатирует факт распадения Закавказья и слагает свои полномочия» (*55).
В тот же день было провозглашено образование Грузинской демократической Республики, а через несколько дней о независимости объявили Армения и Азербайджан.
Правительство и парламент не смогли разрешить сложные внутренние и внешнеполитические вопросы, стоявшие перед этими народами. Как мы уже отмечали, сказались коренные противоречия между основными политическими партиями закавказского парламента – меньшевиками, дашнаками и муссаватистами как по вопросам внутренней политики, так и по вопросу внешнеполитической оринетации, что в условиях фактической войны, которую вела Турция против народов Закавказья, и привело к распаду Закавказской Федеративной Республики.
28 мая 1918 года представители Грузии и Германии подписали в Поти на пароходе «Минна Хорн» уже согласованные в Батуми тексты договоров.
В письме за подписью И. Церетели, Н. Жордания, Н. Чхеидзе, Н. Рамишвили, Е. Гегечкори, направленном в Международное социалистическое бюро, говорилось: «Мы подписали договор с германцами, передали им распоряжение нашими железными дорогами, предоставили им экономические права, которых они добивались, приняли к себе их полки... мы знали, насколько тяжело это условие. Знали, что ими умаляются суверенные права нашего государства, что ограничивается наш нейтралитет. Но у нас не было другого способа избавиться от турецкой оккупации...» (*56).
Подписание Германией соглашений с правительством Грузии означало фактическое признание (de facto) грузинского правительства германским. В секретном письме, адресованном гереналом фон Лоссовым грузинскому правительству 28 мая 1918года в Поти, он брал на себя обязательство добиться того, чтобы «германское правительство объявило свою готовность оказать поддержку Грузии в переговорах с русским правительством относительно выхода Грузии из состава Российской империи и, после отделения ее, признать Грузию свободным и независимым государством» (*57).
Интересна реакция Советской России и стран Антанты на сближение Германии и Грузии.
В.И. Ленин, оценивая ситуацию, сложившуюся летом 1918 года в Грузии, указывал, что «...независимость Грузии превратилась в чистейший обман, на самом деле есть оккупация и полный захват Грузии германскими империалистами, союз немецких штыков с меньшевистским правительством против большевистских рабочих и крестьян» (*58). Кстати, страны Антанты, ведшие войну с Германией, так же как и Ленин считали, что независимость Грузии была нереальной. Так в письме и.о. государственного секретаря США Фрэнка Л. Полка послу США в Великобритании Пейджу от 31 июля 1918 года читаем: «Судя по речи доктора Кюльмана от 24 июня, опубликованной в «Журналь де Женев», правительство Германии признало «независимость» Грузии. Заявление доктора Кюльмана, тон турецкой прессы и другие факты указывают на то, что Центральным державам удалось полностью взять под свою власть Грузию». Как видим, В.И. Ленин оценивает ситуацию с классовых позиций, американский госдепартамент с позиции воюющей страны, а между тем грузинский народ стоял перед национальной катастрофой, не имея другой альтернативы для предотвращения захвата страны извечным врагом – османской Турцией.
Грузинская делегация в Берлине в июне-ноябре 1918 года добивалась юридического признания независимости Грузии со стороны Германии, правительство которой для окончательного урегулирования этого вопроса считало необходимым заручиться предварительно согласием Советского правительства.
Какова была его позиция на этот счет? В письме И.В. Сталина С.Г. Шаумяну от 8 июля 1918 года о политике советской власти в Закавказье сказано: «1. Общая наша политика в вопросе о Закавказье состоит в том, чтобы заставить немцев официально признать грузинский, армянский и азербайджанский вопросы вопросами внутренними для России, в разрешении которых немцы не должны участвовать. Именно поэтому мы не признаем независимости Грузии, признанной Германией. 2. Возможно, что нам придется уступить немцам в вопросе о Грузии, но уступку такую мы в конце дадим лишь при условии признания немцами невмешательства Германии в дела Армении и Азербайджана. 3. Немцы, соглашаясь оставить за нами Баку, просят уделить некоторое количество нефти за эквивалент. Мы эту «просьбу», конечно, можем удовлетворить» (*59).
В телеграмме Чичерину от 5 июля 1918 года Сталин, в ответ на его просьбу написать воззвание грузинскому народу, писал: «Воззвание грузинскому народу написать не могу, нет желания обращаться с воззванием к погибшим». Далее в телеграмме говорится о необходимости настаивать перед немцами «на неприкосновенности Кубани как части России, в крайнем случае можно признать независимость Грузии, лишь бы Германия признала официально вопрос о Кубани, Армении и Азербайджане вопросом внутренним для России, на этом надо настаивать решительно и бесповоротно» (*60).
Летом германское правительство «добилось» согласия советской России о признании Грузии независимым государством. 27 августа 1918 года между РСФСР и Германией был подписан дополнительный договор, 13-я статья которого гласила: «Россия заявляет свое согласие на то, что Германия признает Грузию самостоятельным государственным организмом» (*61). Это было косвенное признание советской Россией грузинской независимости.
3 октября 1918 года проект политического соглашения Германии с Грузией был готов. Основным его пунктом, по словам члена грузинской делегации З. Авалишвили, было прзнание независимости Грузии. Однако подписание соглашения затянулось, сначала в связи с правительственным кризисом в Германии, а затем из-за ухудшения положения на фронте и надвигавшейся революции. Политическое соглашение так и не было подписано.
Правительство РСФСР резко изменило свою позицию относительно признания Грузии сразу же после поражения Германии и ноябрьской революции. По воспоминаниям представителя Грузии в РСФСР Г. Хундадзе, который находился во главе грузинской миссии в Москве с 11 июня 1918 года до марта 1920 года, Г. Чичерин в одном из своих выступлений, после революции в Германии заявил: «Мы не возражали против Германии, но сами не обязывались признать независимость Грузинского государства» (*62). Во время личного свидания с Г. Хундадзе заместитель Чичерина по делам Востока Л. Карахан объявил, что Совнарком не признает ни независимости Грузии, ни Грузинского дипломатического представительства, ни грузинского правительства, которое рассматривается Советской властью как мятежная группа против законной власти России». (*63)
Хундадзе вступил в переговоры с видными деятелями Советской власти в декабре 1918 года для выяснения вопроса о возможности признания грузинской независимости. «Зиновьев, – пишет Г. Хундадзе, выслушал меня внимательно, удивляясь некоторым фактам из нашей жизни, о которых он имел совершенно превратное представление. Зиновьев обещал поставить наш вопрос в Совнаркоме и учесть во время обсуждения этого вопроса все сказазнное мной...
Каменев любезно согласился переговорить от моего имени с Лениным. Через несколько дней сообщил, что при настоящих условиях Ленин и слышать не хочет о независимости Грузии. Рыков определенно заявил мне, что стоит за вооруженный разгром контрреволюционного Грузинского правительства и примет все меры, чтобы вопрос о независимости Грузии никогда в Совнаркоме не обсуждался» (*64).
В связи с поражением в первой мировой войне немцы вынуждены были оставить Грузию. На смену немцам пришли англичане.
Еще в декабре 1917 года Англия и Франция договорились о разделе России на сферы влияния. Англия брала под свою «ответственность территории казачеств, Армению, Кавказ, Грузию и Курдистан», тогда как «под контроль Франции попали территории Бессарабии, Украины и Крыма» (*65).
17 ноября 1918 года английские войска под командованием генерала Томсона прибыли в Баку морем из Ирана. В ноябре-декабре 1918 года англичане заняли важные пункты Закавказья – Баку, Тбилиси, Батуми. К концу декабря было уже около 25 тыс. английских войск в Грузии и 60 тыс. во всем Закавказье (*66). Таким образом, к началу 1919 года сообщение между Черным морем и странами Средней и Передней Азии подпало под прямой контроль Великобритании. По словам У. Черчилля, «Британские войска – оказались обладателями одной из самых больших стратегических линий в мире, причем оба фланга были защищены морским могуществом Англии на двух внутренних морях» (*67).
6 декабря 1918 г. в Батуми прибыл представитель командующего британскими войсками в Баку генерала Томсона капитан Уэбстер. В тот же день он имел беседу с уполномоченным грузинского правительства в Батумской области Д. Топуридзе и подчеркнул, что прибыл в Батуми узнать о состоянии нефтепровода, по которому шли бакинская нефть и керосин. В отчете своему правительству от 7 декабря Топуридзе писал: «Уэбстер постепенно объяснил мне цели и программу англичан... Несмотря на союзнические и дружеские отношения между Англией, Францией и Америкой, у них у всех имеются свои собственные интересы, и... Англия неуклонно стремится осуществить свои интересы. Так как у Англии имеются в Южной Азии большие интересы, она не допустит, чтобы какое-нибудь другое государство имело влияние на Кавказе. В расчеты Англии не входит, чтобы в Закавказье, особенно в Грузии, Россия играла бы какую-либо роль» (*68) .
Англия вела двойственную политику на Кавказе. С одной стороны, помогала войскам А.И. Деникина, целями которого были восстановление «единой и неделимой» России и борьба с большевиками, с другой – поддерживала иллюзии местных правительство, стремившихся с помощью Англии утвердить свой суверенитет. В зависимости от конкретных обстоятельств Лондон лавировал, действуя по принципу «разделяйи властвуй», и до поры до времени это удавалось. отношение же правительства Грузии к англичанам и оценка их деятельности могут быть охарактеризованы словами главы грузинского правительства Н. Жордания, который в своих мемуарах писал: «В то время враги сменяли один другого. С одной стороны, место ушедших турок заняли англичане, с другой – их союзники, Добровольческая армия. Мусульманская Грузия (так называли тогда Аджарию – А.М.) стала ареной английских интриг, а берега Черного моря – Деникина. Английское командование представляло у нас не только интересы Англии, но также и интересы Деникина. Их главная миссия была упразднение независимости Грузии. Они предлагали нам союз и подчинение Деникину с обещанием, что после победы над большевиками Белая армия даст нам автономию. С таким предложением однажды обратился ко мне генерал Бич... Мы не согласились. В отместку за это англичане устроили нам блокаду: никаких съестных припасов и вообще никаких сношений с Европой мы не могли иметь. Эта мера была принята с целью нас запугать. Но мы не испугались! Мы нуждались во всем, но нужду переносили стойко. Здесь проявилась воля нашего народа, стойкость его характера и уравновешенность. Народ всецело поддерживал нас и наше правительство. С англичанами мы вели борьбу на два фронта: один – в дипломатической сфере на Версальской конференции, а второй, активный – в самой Грузии. Эта вторая борьба была опасной, весьма опасной, и требовалась чрезмерная предусмотрительность. Мы должны были вести эту борьбу, не впадая в крайность, чтобы не восстановить окончательно английское правительство против себя и в то же время чтобы достигнуть своей цели. Наша же цель была только одна – присоединение мусульманской Грузии, признание нашей независимости де-юре, наше вхождение в Лигу Наций в принятие нас под ее покровительство» (*69).
